Проводник смерти - Страница 7

— Интересно. А ты, значит, решил меня спасти.

— Угу, — невнятно промычал Кораблев, погружая в кружку свой короткий, нахально вздернутый нос, под которым топорщились жесткие щетинистые усы. Жалко же смотреть, — продолжал он, вытирая пену с усов. — Бьешься, как рыба об лед, а вокруг деньжищ немеряно.

Муха проводил взглядом проехавший мимо пивного ларька «мерседес» с тонированными стеклами. Ему невольно вспомнилось выражение лица дочери, когда она садилась в его проржавевшую до дыр «копейку», и его твердые, как стальные стержни, и гибкие, как щупальца осьминога, пальцы крепче стиснули ручку пивной кружки.

Внимательно наблюдавший за ним Кораблев незаметно ухмыльнулся в усы. Он не ошибся в расчетах: его приятель, судя по всему, давно готов был к «употреблению».

— Вот послушай, — снова заговорил Кораблев, отодвигая в сторону полупустой бокал. — Посмотри на себя. Ты же уникум, равных тебе — считанные единицы, а что ты с этого имеешь? Я понимаю, конечно: честность, законопослушание, принципы там всякие… Но ты мне скажи: должен талант вознаграждаться? Нет, погоди, молчи. Того, что ты собираешься сказать, уже даже по радио не говорят и в детских книжках не пишут. Кто у нас сейчас бедный? Тот, кто зарабатывать не умеет или не хочет. Ты со своими способностями мог бы грести бабки лопатой, а существуешь на оклад. Значит, что же — не хочешь? Поверить в это не могу. Чтобы умный, талантливый, молодой мужик не хотел жить по-человечески — да быть такого не может!

Налетевший из-за угла порыв ветра захлопал отсыревшими парусиновыми зонтиками и смахнул со столика несколько обрывков сухой рыбьей кожи. Кораблев вдруг странно изогнулся, сморщился от усилия и выудил из-под столика уже откупоренную бутылку водки.

— Давай-ка, — сказал он, щедрой рукой доливая доверху бокал своего собеседника, в котором еще оставалось граммов двести пива. — Давай дернем для успокоения нервов, а потом поговорим.

— Да погоди, Валера, — слабо запротестовал тот. — Да ты очумел, что ли? Утро же! Кто же с утра пораньше ерша пьет?

— А кто с утра к пивному ларьку бежит? — парировал Кораблев. — Алкаши конченные да те, кому дома невмоготу. И не рассказывай мне про свою счастливую семейную жизнь. Все твое семейное счастье у тебя на морде написано. Пропадаешь, старик.

Муха резко вскинул голову, собираясь как следует отбрить наглеца, далеко переступившего границы дозволенного, но тут же сник и опустил плечи: Кораблев был совершенно прав. Не будь в его словах правды, они ни за что не встретились бы там воскресным утром. Он попытался вспомнить, как давно начал сбегать из дома по выходным, и зябко поежился: получалось, что давненько.

Кораблев тем временем плеснул водки в свое пиво и спрятал бутылку. Они молча чокнулись бокалами и сделали по несколько глотков.

— О! — сказал Кораблев, возвращая бокал на столик и переводя дух. Уже теплее. Теперь можно и поговорить. Как ты полагаешь, старик?

Муха со стуком поставил свой бокал и яростно помотал головой.

— Все равно, — сказал он. — Все равно это ничего не меняет. Воровать… Нет, Валера, извини, я не так устроен.

— А я, значит, устроен именно так, — закончил его мысль Кораблев. Ну, спасибо! Воровать, старик — это кошельки в трамвае тырить или сберкассу брать в день выплаты пенсий. А то, что я тебе предлагаю, это не воровство и даже, если хочешь, не бизнес. Это скорее медицина. Знаешь, вроде того, как в платных клиниках у богатых клиентов жирок из-под шкуры отсасывают, чтобы морда поперек не треснула. Этакое кровопускание в медицинских целях.

— Красиво поешь, — сказал, изрядно хмелея Муха. — Прямо спаситель человечества.

— Я-то? — Кораблев рассмеялся и отхлебнул из бокала. — Какой из меня, к черту, спаситель? У меня для этого руки коротки. Все, что я могу — это подсказать таким, как ты, пару адресов. Ну, и после того… ну, ты сам понимаешь.

— Ага, — сказал Муха. — То-то я думаю: чего он в этом своем ломбарде сидит?

— Наконец-то! — обрадовался Кораблев. — Умнеешь на глазах! Только ты все-таки потише. Уйди отсюда, я сказал! — зарычал он на Ванюшу, которого снова прибило к их столику. Бомж что-то невнятно пробормотал в свое оправдание и отчалил, шаркая по неровным бетонным плитам своими разбитыми ботинками. — Ну, так как? — снова обратился он к Мухе. — Дело-то плевое. Я имею в виду, для такого мастера, как ты.

Муха пососал потухшую сигарету и зачиркал спичками, прикуривая.

— И дерьмо это курить больше не будешь, — сказал Кораблев. — Это же верный рак легких!

— Не мельтеши, — попросил Муха. — Дай подумать.

— Думай. Только не слишком долго.

— А куда мне торопиться?

— Видишь ли, — сказал Кораблев, — так вышло, что как раз сегодня вечером клиента не будет дома.

Вернется только под утро. Представляешь, какой для него будет сюрприз? Он-то, чудак, думает, что к нему залезть невозможно!

— А ты, я вижу, все продумал, — с непонятной интонацией сказал Муха, и встретились мы здесь, наверное, не случайно… Так ведь?

Кораблев виновато развел руками.

— Ну, бог тебе судья. А что за клиент?

Кораблев наклонился к нему поближе и зашептал:

— Клиент — сволочь. Биржевик, спекулянтская морда. Вот он-то и есть самый настоящий ворюга. Такого и шлепнуть не грех, не то что немного пощипать.

Муха тяжело посмотрел на него, и Кораблев поспешно сменил тон.

— Да нет, это я к слову, — сказал он. — Шлепать никого не надо. Сам понимаешь, это уже совсем другая статья.

— Статья? — переспросил Муха. Упоминание об Уголовном кодексе ему не понравилось.